Анекдоты про Штирлица можно читать бесконечно долго, и все равно вряд ли вы перечитаете их все.
Штирлиц едет по дороге на автомобиле.
На обочине стоит Мюллер и голосует.
— Хрен тебе! — подумал Штирлиц, поддал газу и проехал мимо.
Через некоторое время Штирлиц опять видит Мюллера. Мюллер стоит на обочине и голосует.
— Хрен тебе! — подумал Штирлиц, поддал газу и проехал мимо.
Через некоторое время Штирлиц опять видит Мюллера. Мюллер стоит на обочине и снова голосует.
— Хрен тебе! — подумал Штирлиц, поддал газу и проехал мимо.
— Издевается! — подумал Мюллер.
— Кольцевая! — догадался Штирлиц.
— Штирлиц, в сорок первом мы не взяли Москву потому, что нам помешали сорокаградусные морозы, сейчас плюс сорок, а мы опять топчемся на месте!
— Видите ли, Мюллер, так все, что сорок градусов — русскому хорошо!
Приходит Штирлиц на встречу со своим связным в условленный бар и говорит бармену:
— Мне сто грамм водки.
— Увы, но водка у нас кончилась два дня назад!
— Тогда мне сто грамм коньячку.
— Сожалею, но коньяк у нас вчера кончился!
— Ну, хотя бы пиво у вас есть?
— Простите, но пиво сегодня утром закончилось!
«Связной уже здесь,» — подумал Штирлиц.
Мюллер спрашивает Штирлица:
— Дружище, вы хотите заняться бизнесом?
— Хочу группенфюрер, но каким?
— Ну, допустим, в нашем подвале можно ночной клуб открыть!
— Не пойдут посетители в подвал гестапо!
— Не переживайте Штирлиц, это не ваша забота!
Штирлиц посадил Кэт в машину и с облегчением сказал:
— Ну, вот и все, теперь можно трогать!
— Ого! — сказала Кэт, потрогав.
Мюллер заходит в свой кабинет и видит Штирлица, роющегося у него в сейфе с секретными документами.
— Что вы здесь делаете, Штирлиц? — спрашивает Мюллер.
— Трамвая жду — отвечает Штирлиц.
— Трамваи здесь не ходят.
— Они нигде не ходят, у трамваев нет ног, — парировал Штирлиц.
Мюллер вышел из кабинета покурить и обдумать сложившуюся ситуацию. А когда он вернулся, Штирлица не было в кабинете.
«Уехал» — подумал Мюллер.
Прогуливаясь по парку, Штирлиц заметил в дупле дерева глаза.
— Дятел! — сказал Штирлиц.
— Сам ты дятел! — шепотом произнес Мюллер.